Глава 7: Бешеный Шеп
Я не переставал восхищаться «Пегасом». Какая это красивая машина! У него три пары передних бегунков и одна пара огромных ведущих колес. Как я уже говорил, это редкий тип 6—2—0, сделанный на заводе компании «Кук—Данфорт». Сейчас большинство компаний уже перешло на тип 4—4—0, то есть на паровозы с двумя парами передних и двумя парами ведущих. Такие локомотивы легче берут с места и тянут большие грузы.
«Пегас», конечно, не такой мощный, зато быстроходный. Когда он наберет ход, ни одному 4—4—0 за ним не угнаться. Да и бег у него плавнее, мягче. «Пегас» не железный битюг, он легкий скакун.
Никто не знал толком, откуда у Морриса паровоз. Говорили, что отец его нашел золото в Калифорнии, успел купить паровоз, а потом умер. Говорили, что Моррис спас дочку какого-то миллионера и тот отвалил ему кругленькую сумму. Предполагали, что Моррис нашел клад.
В Гедеоне Моррис появился год назад, как раз когда достроили последний перегон до форта Клера. Иногда он исчезал, и все знали, что Моррис работает у коронцев. Это вызывало недовольство. Но Моррис не обращал никакого внимания на вражду между Короной и Гедеоном.
Когда Джим Эд отработал свои два рейса, в будку залез я. Не думайте, что с дровами управляться легче, чем с углем. Почище, конечно, но держать пар дровами куда труднее. Топка быстро пожирает запас в тендере, нужно добирать дрова чуть ли не каждые десять миль. Но Моррис умудрялся проходить все восемьдесят миль до форта только с двумя остановками. Правда, он никогда не брал больших грузов.
У «Пегаса» один недостаток. Будка вынесена слишком высоко, сверху тебя продувает насквозь, а снизу поджаривает из топки. Работа у «печеной головы» ох какая нелегкая, но ума много не надо. Знай себе подкидывай да следи за давлением. Еще воду качай, еще сало подливай в масленки, крути тяжелый тормоз, а после рейса выдалбливай шлак из колосников.
Но мускулы у меня хорошие. Я накачал их еще в Мемфисе. Я умел поддерживать в топке белое пламя. Если что-то у меня не получалось, то Моррис помогал. С расхлябанными подшипниками, например, возился только он.
В тот раз мы возвращались с пустыми вагонами из форта. Моррис вел машину легко, даже небрежно. Повороты он проходил, почти не снижая скорости. Перед подъемом плавно открывал регулятор, растягивал состав и одолевал горку без толчков, что удается только самым хорошим машинистам.
Мы ворвались в рощу магнолий.
— Тормоз! — крикнул внезапно Моррис и закрыл регулятор.
Я кинулся к баранке тормоза. «Пегас» остановился, тяжело дыша. Я выглянул из будки. В нескольких метрах перед нами рельсы были завалены подпиленными деревьями.
— Что это? — спросил я.
— Бешеный Шеп, — сказал сквозь зубы Моррис.
Он не выходил из будки.
Грохнул выстрел. Кто-то закричал истошно:
— Убирайтесь отсюда, паршивые янки! Я не пропущу больше ни одной вашей дырявой кастрюли! Вы порезали мне всех свиней! Валите к своему Линкину, убирайтесь на Север!
Снова грохнул выстрел. Мне стало не по себе.
— Это в нас?
— Кто его знает, — сказал Моррис. — Бешеный Шеп. Дорога идет через его поле.
— А что будем делать?
— Подумаем,—сказал Моррис. Снова крик:
— Я вам сказал, убирайтесь! Поворачивайте крокодила! Проклятые янки! Мало того, что вы загадили полстраны, вы еще приперлись к нам в Черную Розу! Кто вам разрешил ездить по моему полю?
— Он уже целый год воюет, — сказал Моррис. — И рельсы разбирал, и путь заваливал.
— Что же мы будем делать?
— Деревья крупные, — сказал Моррис, — попробуем столкнуть их на тихом ходу.
— Но он стреляет!
— Ничего, — сказал Моррис, — мы тоже не лыком шиты. Он открыл крышку ящика и вытащил здоровенный смит-вессон.
— Держи, — сказал он. — Чуть что, пали в воздух. Он дал гудок, выпустил пар.
— Только попробуй! — заорал Шеп из своей засады. — Моррис, я на тебя не в обиде, но мне надоели ваши вонючие примусы! Я буду стрелять, Моррис, я продырявлю тебе цилиндры!
— Давай, — сказал Моррис.
Мы тронулись, и я три раза гулко бабахнул из смит-вессона.
— Сволочи! — орал Шеп. Он выскочил на полотно и в ярости размахивал руками. — Я подорву вашу ублюдочную дорогу, так и знайте!
Мы несколько метров тащили перед собой деревянный завал. Потом он распался, и Моррис прибавил ход.
Шеп О'Тул ирландец.
Он попал в Америку с «зеленой волной», когда во время знаменитого картофельного голода миллионы ирландцев покинули свою страну и переправились за океан искать счастья. Шеп разводил свиней. Его ферма так и называлась: «Как в Ирландии».
Многим фермерам не понравились железные дороги. Не один Шеп О'Тул воевал с паровозами. Эти страшные громилы распугивали живность, подминали под колеса кур, свиней, коров. Они могли прогрохотать мимо дома ночью, разбивая сладкий сон. Они тоскливо кричали в долинах, чернили сажей леса, шипели, как змеи. Иногда они летели под откос или сталкивались, взрывались. Мирная, тихая жизнь южан была нарушена.
Железные дороги заползали с Севера, заползали, как всякое другое: бойкость, хвастливость, жадность к доллару, а самое главное — эта страшная чума под названием «аболиционизм». Непонятное требование дать неграм свободу. Свободу тому, кто был привезен рабом и другим быть никем не мог! О, эти проклятые янки! Зачем они суют нос не в свои дела?
Я не был аболиционистом, Моррис тем более не был.
Но нам пришлось разбираться в этом вопросе сразу после встречи с Шепом О'Тулом.
В Гедеоне, перед тем как расцепиться с вагонами, Моррис пошел проверить, все ли в порядке. Он опасался пакости от Бешеного Шепа. За нами было три «люльки», открытых платформы, и два вагона. Мы заглянули в оба и в последнем обнаружили, что все-таки привезли от Шепа подарок.
Это был крошечный негритенок лет семи, а может, и шести. Он сидел в углу вагона, как блестящая глиняная куколка, и зыркал на нас ослепительными белками. В руках он держал белого котенка.
— Это что еще за явление? — сказал Моррис. — Ты кто такой?
— Вик, мисти сэр, — пискнул негритенок.
— Откуда ты взялся?
Тот молчал и только хлопал большущими глазами.
— Как ты сюда попал, кто твой хозяин?
— Масса Шептун, мисти.
— Какой еще Шептун, черт возьми? Шеп О'Тул? Негритенок кивнул головой.
— Так, — сказал Моррис. — Значит, ты убежал, черный брат?
Негритенок опять кивнул, глядя на нас широко открытыми глазами.
— И куда же ты бежишь, смоляное дитя?
— К маме, мисти сэр.
— А где ж она, твоя мама?
Негритенок молчал. Он был похож на черного ангелочка. На лице его не было испуга, он только крепко прижимал котенка к груди.
— Значит, не знаешь, где мама? Но, наверное, тебе нужно на Север?
Негритенок кивнул.
— Так! — Моррис вздохнул. — Ты сел в другую сторону, черный брат. Завтра мы отвезем тебя к хозяину, и, когда соберешься снова бежать, спроси сначала, в какую сторону.
Негритенок молчал, прижимая к груди котенка.
— Завтрашним рейсом подбросим его к Шепу, — сказал Моррис. — Может, старый дурак перестанет устраивать завалы.
По лицу негритенка прокатилось несколько больших слез, и тут же он заревел в полный голос.
— К маме, к маме хочу! — рыдал он.
— Черт возьми, ну что с ним делать? — беспомощно сказал Моррис.
— Давай возьмем его к себе — предложил я.
— Ты с ума сошел! Шеп завтра заявит о пропаже. Где ты будешь его прятать? И на кой черт он нам сдался? Я терпеть не могу запаха черных.
— По-моему, у него нет никакого запаха, — пробормотал я.
— Как же! Я как заглянул в вагон, сразу почуял. У меня нюх собачий.
— Но ведь он исполосует его кнутом, — сказал я.
— Не станет. Потреплет только немного. Зачем ему портить младенца? Он стоит не так уж мало. Ты сколько стоишь, черный брат?
— Десять «уилли», мисти сэр.
— Пятьсот долларов! Неплохо. Я свой вагон купил за семьсот. А сколько за тебя награда при поимке?
— Пять «дикси», мисти сэр.
— Послушай, Майк,—сказал Моррис. — Разве нам помешают пятьдесят долларов? Я не вижу другого выхода. Либо сейчас его выгнать, и тогда его поймает первый встречный. Либо отвезти Шепу и взять свои пятьдесят долларов. Я не вижу другого выхода, Майк.
Я молчал.
— Ты что, против? — спросил Моррис.
— Против, — ответил я.
— Но что же ты предлагаешь? — В голосе у него появилось раздражение.
— Спрятать его.
— Черта с два! Зачем, куда спрятать? Ты хочешь, чтобы я прослыл аболиционистом? Чтобы меня вздернули на суку? Дудки! Я завтра отвезу его к Шепу.
Он повернулся и пошел вдоль состава.
— Зачем ты назвал меня своим братом? — крикнул я ему в спину.
Он повернулся, молча посмотрел на меня.
— Я назвал тебя братом? — спросил он с некоторым удивлением.
— Да! Ты назвал меня своим родным братом тогда у Бланшаров! С тех пор ты об этом не вспомнил. Зачем ты это сделал?
— Да, — он смотрел в землю. — Ты прав. Я назвал тебя братом.
Он молчал еще несколько мгновений. — Эй, Вик, — сказал он. — Вылезай, бери свою кошку. Ты будешь жить у нас.
Так в нашей компании появился третий. Крошечный негритенок Вик со своим белым котенком Робином.
